как и не даст лишить производительной работы собственных тружеников с целью создания торговой прибыли за счёт поставок из-за рубежа.
Межотраслевой баланс должен задавать объективно обоснованные пропорции распределения трудовых ресурсов между производством для обмена (на внутреннем и внешнем рынках) и производством для общественного потребления, а также между производством для потребления в стране и за рубежом — вот что должно стать результатом развития госсектора и его взаимодействия с прочими секторами.
§ 2. Необходимость и пути совершенствования государственного сектора экономики как основы народного хозяйства с использованием критерия ТПС
1. Выход из венчурного тупика
Итак, мы пришли к тому, что социально-экономические преобразования, обеспечивающие соединение научного развития и монополистических сил следует начинать с развития государственного сектора как технологической монополии, а преобразования в прочих секторах осуществлять через систему заказов госсектора. И при этом соблюдать баланс между вложениями в общественные блага и развитием производств для поставок на внутренний и внешний рынки, а также между производством для потребления в стране и за её пределами.
Признание госсектора основой национальной экономики будет значить изменение отношения к практикам венчурного инвестирования в России. Ведь именно эта практика много лет виделась как основной метод создания новейших технологически передовых отраслей. Тем временем профессиональные круги сферы поддержки и содействия инновациям давно поняли, что модель перепродажи бизнесов работает в наших условиях слабо. Выше в различных параграфах мы объясняли, что государственно-монополистический капитализм имеет свою инновационную систему (рис. 1), но он завязан на возможности лоббирования в среде как финансовых институтов, так и крупнейших технологических монополий. Чтобы достичь максимального объёма внедрения, лоббирование это нужно осуществлять в местах управления этими финансовыми институтами и транснациональными корпорациями, поэтому выстраивание национальной инновационной системы (что есть венчурная система плюс инфраструктура её консалтинговой поддержки) в стране, оторванной от этих возможностей — дело безнадёжное. Мы уже писали о том, что на уровне конкретных проектов это решается с помощью переезда из страны. И это не случайно. Такая роль России была уготована архитекторами её нынешнего экономического устройства ещё в 1990‑х годах. Для краткости воспользуемся предпринятыми тогда шагами в описании Е. Н. Ведуты:
«1. …приведение в соответствие российских стандартов продукции и технологий для присоединения России в ГАТТ[174].
1. Прямое и косвенное инвестирование высокорентабельных сырьевых отраслей — нефти и газа и экономию их использования на внутренние нужды… благодаря низкой заработной плате во всех смежных отраслях, обслуживающих воспроизводство в них рабочей силы…
2. … организация банковской системы подчинена задачам реализации программ массовой приватизации и послеприватизационной реструктуризации развития рынка капиталов… для последующей перепродажи предприятий частным инвесторам через развитие рынка ценных бумаг, а также для ликвидации ненужных (иностранным инвестором — прим. А. С. У.) отраслей…
3. … развитие инфраструктуры — транспорта, связи и энергетики, поскольку в эти отрасли неохотно вкладывают деньги местные инвесторы (а нужны они для успеха проектов, в которые вложили средства инвесторы иностранные — прим. А. С. У.)
…
7. Обеспечение стабильного удешевления рабочей силы и снижения рождаемости в России… (с помощью — прим. А. С. У.) увеличения доли услуг, оплачиваемых гражданами»[175].
И далее:
«1. Высокая рентабельность иностранных инвестиций в России обеспечивается её дешёвой рабочей силой…
3. Выполнение правительством России, главами администраций и правительствами республик диспетчерских функций по распределению иностранных инвестиций в соответствии с заданиями кредиторов…[176]».
То есть: искусственное удешевление воспроизводства рабочей силы в экспортирующих отраслях создаёт в них прибыль. Вот формула богатства российских олигархов в последние 30 лет.
Эти строки пишутся в начале 2020‑х годов, но мы не видим принципиальных изменений в модели образования прибыли за прошедшие после издания книги Е. Н. Ведуты 23 года. Где здесь обеспечиваются условия для развития и внедрения высоких технологий? Если мы хотим создавать их рыночными методами, нужен большой внутренний рынок. Нужны многочисленные потребители. Они моделью не предусмотрены, а напротив, предусмотрено их разорение. При этом были попытки со стороны российских либералов, архитекторов описанной Ведутой модели, что-то поправить пару десятилетий спустя, не пересматривая главного — стабильного удешевления воспроизводства рабочей силы[177]. Так, г-н А. Б. Чубайс, будучи в тот момент главой государственной корпорации «Роснано», призванной внедрять венчурную схему в отрасли нанотехнологий, предлагал по примеру калифорнийских пенсионных фондов разрешить использовать средства российских негосударственных пенсионных фондов для венчурных вложений[178]. Это предложение не было принято. По-видимому, оно создавало определённые риски для сырьевых экспортных проектов, поскольку они хоть и рентабельны за счёт дешёвой рабочей силы во всех смежных отраслях, обслуживающих воспроизводство рабочей силы сырьевиков, но «дешёвый» не означает «заморённый голодом».
А направлять пенсионные деньги, пусть и негосударственные, в рискованную модель вложений означает повышать риски в целом для пенсионной системы, а значит и для воспроизводства рабочей силы также. По-видимому, это оказалось не в интересах реальных бенефициаров основных российских экспортных отраслей.
Помимо несоответствия месту России в глобальной экономике, сохраняющемуся уже три десятилетия (поставщик сырья), венчурная модель, в том числе в виде национальной инновационной системы (это система перепродаж проектов между уровнями TRL + сопутствующий консалтинг), имеет и собственные изъяны. Даже если бы мы и не были в основном поставщиками сырья на мировой рынок. Основной из них состоит в том, что при перепродаже проектов и/или долей в них каждый продавец стремится максимизировать своё вознаграждение перед выходом из проекта. Это приводит к лишению проекта необходимых для успешной реализации средств. И чем сложнее технология, тем меньше шансов у неё воплотиться по такой модели. Это видно на примерах стран, которым в мировом разделении труда ранее была отведена более высокотехнологичная роль — в частности, Израиль и США. Так, Израиль начинает терять свои позиции по мере старения миллионов уникальных специалистов, приехавших туда в 90‑х из СССР — он не в состоянии воспроизвести их в новом поколении. США использует инновации для биржевых спекуляций, чем и объясняется налаженная система перепродаж проектов (стартап покупается транснациональной монополией для того, чтобы на этой новости получить взлёт котировок её акций, который перекроет цену покупки). В ЕС же вообще не удалось скопировать такую систему, поскольку европейские биржи используют иные механизмы для надувания пузырей на фондовых рынках.
Мы же предлагаем избрать государственный сектор для первоочерёдного внедрения оптимизации по трудовому потребительностоимостному критерию. Это не должно вступить в противоречие с интересами кругов, контролирующих сырьевые отрасли, так как госсектор находится за их пределом. Более того: поскольку ТПС-оптимизация означает удешевление потребительных стоимостей, это снизит издержки на воспроизводство рабочей силы в том числе для сырьевиков. То есть, как ни покажется странным, прямых столкновений с интересами бенефициаров сырьевых отраслей нет.
